ТАЙНА ГРУПЕРОВ

И в тот момент, когда я произношу эти слова, вдруг реально оцениваю степень моего безрассудства: Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СОБИРАЮСЬ УЙТИ ПОД ВОДУ НА 24 ЧАСА.

Это история научного приключения и рекорда по длительности подводного погружения в отдаленном полинезийском раю. Месте, где тысячи камуфляжных груперов, преследуемых сотнями акул, тайком собираются раз в год. Команда Лорана Баллесты поставила своей целью получение лучшего представления о том, что толкает этих рыб ждать определенного дня полнолуния для одновременного акта массового размножения. С помощью ученых из Национального научно-исследовательского центра в Муреа, участники экспедиции совершили множество погружений и провели целый ряд экспериментов по изучению и сбору данных об этом уникальном явлении. Воспользовавшись невероятно благоприятной возможностью, Лоран Баллеста поставил рекорд 24-часового погружения.

Три часа пополудни, и солнце ярко светит над бирюзовой водой. Я сижу на понтоне полужесткой лодки и готовлюсь к погружению на 24 часа. Впервые в моей жизни, прежде чем уйти под воду, я должен сказать своим товарищам: «Пока и … увидимся завтра».

И в тот момент, когда я произношу эти слова, вдруг реально оцениваю степень моего безрассудства: я действительно собираюсь уйти под воду на 24 часа и вынырну только завтра в это же время … Но я преисполнен решимости, поскольку так долго мечтал об этом, и смущен одновременно. И еще – я боюсь. Вдруг у меня не получится? Вдруг замерзну? Проголодаюсь? Устану слишком быстро и не справлюсь с желанием вынырнуть до срока? Я совершаю глубоководные погружения в течение многих лет, но сегодняшнее отличается от всех прежних. Это больше не вертикальное упражнение, а горизонтальный тест. Не просто погружение, а марафон! Я успокаиваю себя тем, что мои сомнения не продлятся слишком долго. Через несколько часов они перестанут быть актуальными, поскольку вынырнуть на поверхность по собственному желанию станет невозможным: смесь, которой я буду дышать, насытит мою кровь гелием. Даже с глубины 20 м мне понадобится шесть часов, чтобы подняться на поверхность, если бы я имел несчастье смалодушничать. Последний взгляд на членов моей команды, и я опрокидываюсь назад. Итак, 24-часовая эпопея началась.

Нет ничего важнее времени, когда дело доходит до разгадки «тайны груперов». Она одновременно малозаметна и запутана. То, чему я надеюсь стать свидетелем, - это рандеву всех изменчивых, или камуфляжных, груперов (Epinephelus polyphekadion) вокруг атолла Факарава, расположенного в 490 км к северо-востоку от Таити. Их "слет" происходит в уникальном месте, где соединяются лагуна и океан: в проливе, образующем разрыв в барьерном коралловом рифе, крошечных воротах из огромной лагуны в крупнейший в мире океан. В этой береговой вогнутости течения сильные, но предсказуемые: они следуют приливно-отливному циклу, и лагуна поочередно наполняется и опорожняется каждые шесть часов. Местные обитатели живут в соответствии с этим циклом. Насыщенный, как мало где еще, животный мир отличается сложной структурой сообитания. Совместное проживание здесь столь же выгодно, сколь и опасно: есть и избегать съедения, бросать вызов хищникам для того, чтобы размножаться. Узкий проход ускоряет

Наконец настало полнолуние - день, когда груперы должны осуществить акт размножения. Члены команды направляются к лодке, чтобы выполнить последнее погружение в ходе этой долгой миссии. Им предстоит провести под водой от четырех до шести часов.

За несколько минут до спуска в воду команда, как всегда, скрывает свое волнение за шутками и фотографированием! Но оборудование готово, и уровень мотивации очень высок.

все процессы. Размером в два или три футбольных поля, эта область представляет собой океан в его чистом, «концентрированном» виде. Райский каньон … и ловушка для груперов при массовом наплыве серых рифовых акул. Зачем приплывать именно сюда, чтобы размножаться? Пролив имеет форму воронки и идеально подходит для засады. Но дело в том, что у груперов нет выбора - они приходят сюда в поисках течения, достаточно сильного, чтобы вынести оплодотворенные икринки в океан, точно так же, как цветам нужен ветер, чтобы распространять пыльцу.

Я всегда был убежден в очень простой истине: чтобы понять подводную жизнь, требуется время для длительного, непрерывного наблюдения. Поэтому я и мечтаю погрузиться столь надолго, насколько ботаник, порой, уходит в лес, углубляясь на много километров. При этом моя цель довольно однозначна - наблюдать, а отнюдь не устанавливать рекорд физической выносливости. Хотя успех этого проекта требует приложения усилий для того, чтобы доказать эффективность нового метода, позволяющего насладиться длительным погружением, которое может предпринять любой дайвер, находящийся в хорошей форме.

Мой друг Жан-Марк Белин работал в течение года над тем, как решить для меня проблему декомпрессии в течение этих 24 часов на глубине более 20 м. Теоретически после 24 часов пребывания на глубине мне потребуется еще 20 часов, чтобы подняться на поверхность. Таким образом, в общей сложности я должен провести под водой почти два дня. Выполнить задуманное окажется возможным, если дышать чем-то иным, чем сжатый воздух. Жан-Марк выбрал экстремальную смесь газов: 87% гелия и 13% кислорода. Этот коктейль будет постепенно растворяться в моем теле во время погружения, но без того количества кислорода, которое повредило бы мои легкие. Однако это исключает любой аварийный выход на поверхность. После 18 часов пребывания под водой гелий просто следует заменить воздухом. В таком случае я начну декомпрессию, но без изменения глубины, то есть мне не нужно будет начинать немедленный подъем, и я смогу продолжить наблюдение … Это – очень «умная» часть системы Жан-Марка.

Но до этого момента еще далеко. Я нахожусь под водой еще только три часа, наблюдая за косяками груперов: крупнейшее на сегодняшний день сборище насчитывает почти 18 000 особей. Сейчас 6 часов вечера, и свет начинает меркнуть. На поверхности солнце, должно быть, садится. Скоро мои друзья присоединятся ко мне для первой «дозаправки». Я встречу их в заранее обусловленном месте, потому что мне нужно перезарядить мой ребризер, который не рассчитан на 24 часа. Антонин спускается ко мне, чтобы забрать мой ребризер, а затем как можно быстрее доставить обратно – полным! Я жду его на дне, используя запасной. Каждый человек имеет свои причуды, и моя состоит в том, что для меня мой собственный ребризер – это как … пара старых кроссовок. В них привычно и удобно, и нет никакого желания надевать другие, особенно в длительный поход.

В самом центре пролива на южной стороне Факарава - полоса песка, намытая течением, по которой очень приятно прогуляться.

Это оконечность пролива со стороны океана, и дайвер находится на глубине 30 м на краю почти вертикального обрыва, который уходит вниз на 2000 м …

В разгар прилива скорость течения может достигать двух узлов, при этом камуфляжные груперы выстраиваются к нему лицом. Каждую неделю их становится все больше и больше в ожидании Дня «Д», когда должен состояться акт нереста.

НОЧЬ – ВРЕМЯ РАКООБРАЗНЫХ И МОЛЛЮСКОВ. В Полинезии их более 5000 видов.

Операция «дозаправки» прошла идеально, по крайней мере, с моей точки зрения. Позже я узнаю о том, что моим друзьям наверху пришлось поволноваться, заправляя снаряжение при сильнейшем течении и в условиях непроглядной ночной темени …

Наступило ночное время, и у меня впереди 12 часов темноты. Мои друзья будут спускаться по очереди: Седрик, затем Ману, потом Антонин и, наконец, снова Седрик. Каждый из них в течение трех часов будет составлять мне компанию, «барражируя» в 10 м надо мной с мощным фонарем. Они станут освещать мой путь, и я рассматриваю это как знак большой дружбы. Я в долгу перед ними за это волшебное зрелище, за это нескромное подсвечивание, позволяющее подсмотреть маленькие секреты ночной жизни.

Рыбы изменили цвет. Они словно надели пижамы, учитывая невероятное различие в их окраске в дневное и ночное время. Час за часом я пополняю мой личный бестиарий ночных существ. Ночь – время ракообразных и моллюсков. В Полинезии их более 5000 видов. Не видимые днем, они ждут сумерек, чтобы выйти из недр кораллов. Осторожные, они замирают на пороге, чтобы при малейшей вспышке света нырнуть обратно в эту перенаселенную «крипту» кораллового рифа. У меня только один миг, чтобы сделать снимок до того, как они спрячутся от света.

Ночь продолжается. Я проплыл уже 7 км вдоль рифа и, сделав петлю, вернулся к тому месту, где должна состоятся вторая «дозаправка». Полночь, и я жду помощи… Пока все идет хорошо, я не замерз, но испытываю нетерпение. Недавно стало известно, что один дайвер в Египте установил рекорд, оставаясь под водой в течение 55 часов на глубине 5 м, неподвижно сидя на песке рядом с пляжем, присоединенный к бутылкам на поверхности посредством длинного разъемного кабеля. Честно говоря, я подозреваю, что он принял снотворное, чтобы время проходило быстрее. Мне же, со своей стороны, хочется это время растянуть!

Солнце высвечивает небольшую часть пролива на юге Факарава со стороны лагуны, где каньон сужается и течение ускоряется, в результате чего образуются бесчисленные воронки.

Маленькая анемоновая стеклянная креветка живет на коже морской звезды – «подушки». Она располагается между иглами и дыхательными пупырышками звезды, которые обеспечивают «питание и проживание».

Полночь, и груперы спят уже в течение шести часов, попрятавшись, где только возможно. Они это умеют. Но их здесь так много, что в рифе не хватает щелей, чтобы приютить всех. А акулы патрулируют… Йоханн, специалист по акулам, почти каждый день подсчитывает их. И по его подсчетам, в проливе их около 700.

Вода вокруг наэлектризована. В течение дня акулы спокойны и дремлют, удерживаясь на течении. Они хорошо знают, что груперы слишком быстрые, поэтому акулы ждут момента, когда после наступления темноты те будут вынуждены немного отдохнуть. Акулы из открытой воды спускаются ниже, и теперь сотнями роятся вдоль морского дна. Их возбуждение, несомненно, беспокоит меня, поскольку я знаю, что этой ночью я не смогу подняться на поверхность, когда захочу. Это, конечно, напрягает, но зато я посмотрю уникальное шоу. Теперь я понимаю, насколько скорость движения акул недооценивается днем … Ночью мой взгляд едва поспевает за их порывистыми передвижениями. Многие из нас думают, что мы понимаем охотничий характер акул, исходя из ложных атак во время экспериментов с использованием приманки. Сегодня такой взгляд кажется мне наивным… Это как если бы пытаться понять характер стайной охоты волков на примере одной собаки, перед которой ставят полную миску еды.

Наступила ночь, и акулы опускаются из открытой воды. Они роятся на дне, выслеживая груперов, которых настолько много, что всем не хватает места, чтобы укрыться в рифе …

ОНИ ПОЖИРАЮТ ГРУПЕРОВ СОТНЯМИ, ВОЗМОЖНО, ТЫСЯЧАМИ... Еще один фактор, который углубляет наше понимание «тайны груперов».

Яник присоединился ко мне на несколько часов со специальной высокоскоростной камерой Phantom, которая способна делать 1000 кадров в секунду. Он снимает приступ массового и, казалось бы, хаотичного беснования. Но в этой сцене, когда видишь ее в замедленном темпе, можно понять, насколько эффективна и точна атака акул. Они пожирают груперов сотнями, возможно, тысячами… Еще один фактор, который углубляет наше понимание «тайны груперов». Как выяснится, их сбор в этом нерестилище, тем не менее, не напрасен, несмотря на все риски, и груперам удается решить уравнение между жертвоприношением и выгодой в свою пользу. Мы прекрасно осознаем, что сцены охоты, снятые высокоскоростной камерой, и фотографии, запечатлевшие ошеломляюще стремительные атаки акул, бесценны. Как и я сам, мои товарищи взбудоражены. Как будто мы нарушаем все табу: плаваем ночью в проливе, где охотятся акулы…

В течение ночи акулы беспрерывно контактируют со мной. Любое движение, малейший луч света немедленно привлекает их. Первоначально интерес проявляет только одна особь, потом две, потом десять, а потом они исчезают так же быстро, как появились, и карусель начинается сначала. Я даже начал узнавать некоторые «лица», потому что часто это те же самые акулы, которые реагируют первыми. Некоторые устремляются прямо ко мне, входят в соприкосновение, не открывая, однако, рот, другие разворачиваются в последний момент, не коснувшись меня. В конце концов, когда я выбираюсь из воды на следующий день, замечаю два-три синяка на бедрах.

Шесть часов утра. На суше мы говорим, что день начинается, когда далеко на горизонте постепенно светает… Так вот, сюда свет спускается, начиная просачиваться сверху в предрассветные часы. Тусклый, он окрашивает чернильно-черные глубины в голубоватые тона. Шесть часов утра, и, похоже, звонят колокола. По крайней мере, это первое, что приходит мне в голову в тот самый момент, когда я слышу пение китов! Мне, к сожалению, их не видно, и, может быть, они в сотнях километров, но они поют для нас. А для кого еще? Я понятия не имею, могут ли бегать мурашки по коже под гидрокостюмом 7 мм толщиной, но это именно то, что я чувствую.

Наступает время последней «дозаправки». Зане, полинезиец, который живет здесь в течение двадцати лет, спускается ко мне с коротким утренним визитом. С озорной улыбкой он протягивает мне тюбик зубной пасты и щетку. Я с удовольствием подыгрываю ему. Ночь закончилась. Вместе с ней ушло напряжение, и оставшиеся девять часов я буду наслаждаться сюрпризами в южной части пролива. Но, тем не менее, последняя «дозаправка» - ответственный момент. Под наблюдением Жан-Марка я заменяю 87% гелия воздухом. Голова не кружится, все в порядке. Эта операция знаменует начало моей декомпрессии, но не начало всплытия. Я могу оставаться на глубине 20 м все утро.

Aкулы каждую ночь съедают около 350 кг рыбы. Сколько же груперов остается к концу сезона нереста?

Груперы бывают довольно большими и могут весить несколько килограммов, так что серой акуле приходится потрудиться, чтобы проглотить его целиком. Другие акулы понимают это, что приводит к частым стычкам - пусть даже миг пожирания длиться всего доли секунды, каждая надеется оторвать кусок пирога.

Если акулы замечают групера, спрятавшегося между кораллами, то приходят в такое неистовство, что отламывают целые куски рифа и крошат их в порошок.

Акулы угомонились, и груперы начинают шевелиться. Некоторые возобновляют свое летаргическое дрейфование, другие – истерические стычки. Этим утром, проведя всю ночь в их компании, я смотрю на них как на выживших в катастрофе. Двадцать четыре часа, проведенные здесь, подарили мне возможность стать свидетелем трогательных моментов и собрать трагическую галерею образов, коллекцию тяжелораненых воинов, чудесным образом выживших, несущих на себе кровавые следы ночных набегов… Раны глубокие, у многих оторваны плавники и жаберные крышки, что оголило сами жабры. Но, похоже, ничто не может остановить их. Даже в столь плачевном состоянии груперы демонстрируют непреклонную решимость к воспроизводству и бросают вызов друг другу снова и снова. Пребывание рядом с ними позволяет мне сделать вывод о том, что репродуктивный акт здесь, скорее, не награда, но жертва. Эти рыбы не являются хозяевами своей судьбы, они являются рабами своего инстинкта.

Течение изменяется в последний раз, и лагуну начинает заполнять вода. Я позволил ей подхватить себя и прокатился «верхом на течении». Приключение почти закончилось, уже почти 3 часа пополудни… Я под водой более 23 часов. У меня болят зубы из-за мундштука, который повредил десны, но чувствую себя хорошо … Истекают последние минуты, но я не спешу. Мне жаль, что все закончилось.

Приближаюсь к поверхности, и мои друзья ныряют, чтобы встретить меня. Наконец, я действительно хочу выбраться из воды. Присоединиться к ним, чтобы поговорить, посмеяться вместе с ними. Знаю, что каждому есть, что сказать. Сидя вокруг стола, все захотят рассказать подробности этого странного дня, как они увидели их. Это будут и пародии, и эксцентрика, и шоу одного актера, маскирующие гордость, которую мы все испытываем. Чуть позже мы, несомненно, поднимем бокалы за дружбу и море, смеясь чуть более шумно, чем обычно. Еще один способ замаскировать чересчур глубокие и оттого болезненные эмоции. Мы будем стараться не встречаться глазами, но не из скромности, а из чувства осторожности, потому что есть определенные ценности, которые поднимают вас до таких высот, что у вас кружится голова, стоит открыть глаза…

После 24-часового погружения наступил день отдыха. Возбужденные недавним новым опытом, связанные друг с другом сильнее, чем когда-либо, этим коллективным успехом, я и моя команда никогда не чувствовали такого прилива энтузиазма и солидарности. Но это еще не конец: наступило полнолуние, и в этот период груперы должны начать размножаться… С первых минут этого заключительного погружения становится очевидно, что экосистема изменилась. Появились десятки тысяч цезий (тип тропической сардины). С начала нашей экспедиции я не видел их в таком количестве. Они тоже знают о том, что что-то должно произойти.

Волнение груперов также необычно, но после недель столкновений установилась определенная пространственная организация. Это природное произведение искусства перестает быть абстрактным - полотно начинает приобретать смысл. Самки в своих камуфляжных нарядах и с животами, распираемыми икринками, сгрудились у самого дна, а иногда даже лежат на нем, а за ними сверху внимательно наблюдают бледно-серые самцы. Они регулярно спускаются к самкам, и тогда начинается парад, состоящий из мелких подрагиваний с последующими быстрыми атаками, в ходе которых они покусывают их в живот, несомненно, провоцируя выметывание икры … процесс, который, кажется, вот-вот начнется!

И вдруг он начинается! Стайки груперов взмывают вверх, и нерест происходит по полной программе, хотя, к сожалению, слишком далеко и слишком быстро для нас, чтобы иметь возможность получить достаточное представление обо всех интимных подробностях. Цезии, которых становится все больше и больше, блокируют горизонт настолько плотно, что груперов почти не видно. У облака икринок и семени слишком малый шанс успеть соединиться до того, как цезии проглотят плодородные молоки. На дне пролива царит пандемониум. Груперы мелькают то тут, то там вокруг нас, как живые фейерверки, но и цезии повсюду, и акулы то и дело врываются в эту сумятицу, но уходят чаще всего «с пустыми руками». Действо длится меньше секунды, и мы даже не успеваем понять, что происходит. Однако в двух вещах я уверен: в акте участвует стайка из десятка груперов, выпрыгивающих с морского дна, но никогда не пара; и это полная анархия, торжество законов выживания наиболее приспособленных или быстрых, которые добились своего … И это именно то, что меня удивляет. Какой смысл в четырехнедельной битве, если победитель не имеет права оставить женщину себе? Это пустая трата энергии! Какой смысл приплывать сюда в начале сезона с еженощным риском быть съеденными, если это не дает никакой привилегии в день размножения? Не понимаю. «Тайна груперов» осталась без разгадки. Недели борьбы, но, когда дело доходит до самого акта размножения, наступает игра без правил: все самцы - и победители, и побежденные – несутся к выметывающей икру самке с равными шансами оплодотворить ее. И только океанические течения, перемешивающие этот плодородный суп, будут решать, кто с кем спаруется. Будет ли счастливый «отец» предопределен судьбой? Я не могу в это поверить. Это действительно суть «тайны груперов», ускользнувшая от нас. Но как мы могли ухватить ее? Все происходит с невероятной быстротой, хотя этот фактор скорости можно понять: чтобы избежать акул, когда они поднимаются на открытую воду, и чтобы оказаться первым, кто оплодотворит икринки. Но, возможно, эта быстрота происходящего скрывает от нас другую истину?…

Зевок, возможно, между двумя сражениями, который позволяет увидеть огромный рот групера и меленькие зубы на челюстях.

Груперы запугивают друг друга (они имеют бинокулярное зрение, которое позволяет им видеть рельефное изображение); они могут оставаться «лицом к лицу» в течение нескольких минут, прежде чем сделать попытку укусить. И делают они это с такой скоростью, что дайвер часто видит только облако оторванной чешуи, проплывающей перед маской…

Это происходит только один день в году, и этот день - сегодня: груперы резко поднимаются со дня, и начинается акт нереста. Самка выметывает икру и снова устремляется вниз, когда целая группа противоборствующих самцов пытаются воспользоваться своим шансом и оплодотворить икру своими молоками.

Яник снова оказывается в нужном месте в нужное время. Он включает свою специальную камеру и направляет объектив на колоссальную сессию нереста груперов. Мгновение зарождения жизни, длящееся всего одну секунду, позже станет в замедленном движении 40-секундной магией. И увиденное все прояснит: на самом деле раунд с самкой начинает один самец, удерживаясь рядом с ней насколько возможно долго. Правда, пользуется он не заработанным исключительным правом, а только шансом быть первым в очереди, потому что другие самцы уже устремились к паре. Эта привилегированная особь и есть доминирующий самец, чей статус – с трудом завоеванный приз в ходе четырех недель ожесточенных боев. Доминирующий самец имеет только одно преимущество - на короткий миг оказаться первым, что позволяет ему извергнуть из себя сперму раньше других предприимчивых самцов, которые не желают упустить свой шанс выплеснуть в гущу событий и свое «семя»… Но даже микросекунды достаточно, чтобы для них оказалось слишком поздно.

Пересчет в 2014 году выявил общее количество в 18 000 груперов. В 2015 году Лоран вернулся на это место, и их оказалось еще больше. В 2016 году вся команда собирается предпринять новую экспедицию, и кто знает, сколько груперов окажется там на этот раз?

Это и стало ключом к пониманию «тайны груперов»: возможность наблюдать интимное действо в течение доли секунды, а потом расшифровать увиденное с помощью замедленного воспроизведения и увидеть существование четкой, пусть и мимолетной иерархии, свидетельствующей о наличии тщательной организации, невидимой для невооруженного глаза. Я провел 24 часа под водой, чтобы понять, что все самое важное произошло в доли секунды! Но мне нравится думать, что это было необходимо – нужно затратить время, если хочешь уловить момент!

Мы, естественно, осознали еще далеко не все. Даже профессионалу вряд ли такое под силу с учетом того, что этот акт можно наблюдать только раз в году. Но одно можно сказать наверняка - каждый год в полнолуние мы также будем хотеть вернуться сюда … На следующий год, через 10, 20 и 40 лет. Потому что в этих горячих точках биоразнообразия, экологические исследования имеют смысл только в том случае, если они регулярны и повторяются из года в год. Цифры, полученные в ходе этой экспедиции, будут только тогда иметь значение, когда их можно сравнить с будущими. Семьсот серых акул, 18 000 груперов, но сколько их будет через двадцать лет? Южный пролив Факарава считается частью биосферного заповедника ЮНЕСКО, но избежит ли он экологического кризиса XXI века? В других крупных атоллах Полинезии эти ежегодные сборища груперов тоже наблюдались… в прошлом. Сегодня все они исчезли. •

--------------------------------------------

Благодаря Fifty Fathoms, первым современным дайверским часам, компания Blancpain оказалась вовлеченной в сферу исследования Мирового океана. Эти часы по праву считаются одним из ключевых достижений в истории подводного плавания и разведки морских глубин. Их известность в качестве пособника исследованию подводного мира обеспечила связь Blancpain с ведущими учеными, пионерами подводных изысканий, экологами, фотографами и многими другими, посвятившими свои жизни исследованию океана.

Благодаря этому сотрудничеству Blancpain глубже осознала судьбоносную важность сохранения и защиты Мирового океана.

И Blancpain стала горячо поддерживать различные природоохранные инициативы в этой сфере. Наши усилия обобщены под названием «Blancpain Ocean Commitment», и эти взятые на себя обязательства реализуются посредством партнерских отношений с ведущими организациями и поддержки их проектов, в том числе проекта Лорана Баллесты «Gombessa» («Гомбесса»). Компания Blancpain гордится тем, что стала спонсором двух экспедиций в рамках этого проекта, о сенсационных результатах которых мы рассказали на страницах Lettres du Brassus.

logo